Шима:
Кто? Что? Куда все эти люди рвутся?
Им бы все сразу. Хули там. Скамеечкой да на блюдце.
Всех постелить, и бля, и ссутся в короля. Крести футссан.
Лица широкие, но об штаны яйца так трутся.
Овцы пасут, люди пасутся. Ебутся глаза.
Толку из, нет, конструкции. Но у тебя поллюция.
Валим на понт. Полынный кон. Не в полигон, на студии.
А утром мало трав, концом трамвай, прелюдия.
Мой болт любой посудине, чертит не только ведь черти.
Этот состав с длины давно сквозит, с платформы по рейсам.
Резва, и метятся дельцы. Поезд, бетонное из детства.
И ты поймешь, когда дашь следам на теле согреться.
Это поглубже ересь. Это ж не с политика Ельцин.
Это с палиться, получить пизды. Острей всяких специй.
А там и так стар отец твой. Куда ж так, без лове деться?
Ну минусок был, подумал я. Подумал и взгрелся.
Взгрелся. Так, а там трухи, точняк в это место.
И своим всем трухи. Только так дворовым градусов в Цельсия.
Это бодрит с Москвы до Миска. Послушал – прицелься.
Вывоз не буссом. И мне б забыть, и не думать, что если…
Кучер:
Трамвай отчалил, а мы тут тянем по тихой.
В зубах с сигой. И по Тайге шарится тигр.
Как и везде, пацаны любят все красиво.
Тут столько планов, что на всех бы хватило.
Район накрыло. Глаза обводят круги.
Маза щемится. Греет от 5 до 8.
И хуй пойми, чё им тут от нас надо?
Легко вынесут, сразу 2-е ноги с подката.
Горькая правда и такая сладкая лож.
Легко стать братом и от него же выхватить нож.
Филки решают вопрос, но пусто временами.
Это как даешь ей в рот, а она цепляет зубами.
Вода ржавая в кране. Если рву то с руками.
Ты всего лишь пассажир в этом сраном трамвае.
Сколько можно жрать, лапшу с твоего уха?