Он хотел купить водки, но не хватало денег,
Он хотел купить портвейна, но не хватало денег,
Он хотел купить бутылку пива — не хватало денег,
Он вышел и пошел куда глядели глаза.
Глаза глядели на витрины богатых магазинов —
Ему хотелось есть ананасы и бананы,
Ехать на тачке по барам-ресторанам
И телок хватать за всякие места.
Ой-я, ой-я…
Он зашел в аптеку и купил бензина,
Клея БФ-6, одеколона, керосина,
Свечей от геморроя, средство от вшей
И множество других полезных вещей.
И на углу всех улиц он нашел три бутылки,
Сдал их в травмпункт приема посылок,
В Бермудском треугольнике продал свои трусы
И купил на эти деньги сто граммов колбасы.
Ой-я, ой-я…
И на мосту сидела девушка, прекрасная, как в сказке,
И мигала то глазом, то двумя глазами сразу,
Он перевел глаза чуть ниже и увидел — под мостом
Ему мигала девушка с рыбьим хвостом.
Он спросил у них всех: «Как зовут тебя, детка?»
И они сказали хором: «Твоя белая горячка!
Иди скорее к нам, мы с тобой поплачем
О жизни неудачной и беспросветной!»
Ой-я, ой-я…
Он залился слезами от неясного чувства
Жалости к себе и обиды за искусство,
Он сел в трамвай, идущий неведомо куда,
И тот повез его по разным городам.
И в городе N он подсел на измену,
А в городе Где он получил по морде,
А в городе Атас ему дали в глаз,
А в городе Беда он остался навсегда.
Ой-я, ой-я…
И двадцать лет он жил там в какой-то подворотне,
Завел семью и деток, ходил на работу,
И все пытался вспомнить какие-то слова,
Но не мог оттого, что болела голова.
Но однажды он увидел зеленую салаку,
Плывущую по улице за новый поворот,
И вдруг догадался, что что-то тут не так,
И этот цвет у неба какой-то не тот.
Ой-я, ой-я…
Он взмахнул плавниками и расправил жабры,
И щупальца с присосками от камня оторвал,
Порвал с прежней жизнью и двинулся храбро
К фиолетовому небу от оранжевых скал.
И он увидел женщину с лицом на спине
И девушку босую в летаргическом сне,
Юношу, рисующего кровью наискось,
Сороконожку, жующую собственный хвост.
Ой-я, ой-я…
Двадцать белых волков, танцующих жигу,
Лабиринт из коридоров под островом Крит,
Статую Свободы, поднявшую фигу,
Ногой достающую из уха болид.
Труп таракана в стакане портвейна,
Белые танцы на грани весны,
Инвалидов луны, Анну на шее,
Очередь прочих участников войны.
Ой-я, ой-я…
В шестьсот шестьдесят шестом отделении
Милиционер усами шевелил,
Крыльями трещал, вращал головогрудью,
Брюшком тряс и лапками сучил..
Но проснулся он утром, одетым, в кресле,
В своей каморке средь знакомых стен
И немедленно подумал — интересно, где
Провела эту ночь сладкая N?
Ой-я, ой-я…